Глава 2. Два года спустя
Я подъехала к гостинице Москва на метро. Ольга встречала меня у входа в гостиницу рядом со швейцаром.
– Таня, что за прикид? На какой помойке ТЫ ЭТО нашла?
– Оль, я сама вязала! И фасон сама придумала. И красила сама в разные цвета. Это моя лучшая работа!
– Ладно, пошли, – она сунула швейцару трешку.
– Возьми, папуля! Деткам водки купишь!
Меня передернуло от дурацкой шутки. Швейцару было чуть за пятьдесят, чем-то мне он напомнил отца. Но он и не обратил внимания:
– Проходите, дамы, добро пожаловать! – и подобострастно улыбнулся.
– Сегодня такой заезд Чухов! Не протолкнуться. Смотри сколько финских автобусов стоит.
– Сегодня ты у нас «Языком» будешь!
– Я у вас всегда «Языком»! Ты когда на курсы пойдешь?
– Слушай, Танька, отстань. Не все же могут быть такие мозгастые как ты. Как тебе все это удается? Учиться, работать, на курсы языков ходить?
– Тань, так я в шесть утра встаю – вот все и успеваю. Когда ты просыпаешься, у меня уже и полдня прошло.
– Ух ты, какой заезд!
На заезд фиников в честь дня независимости Финляндии слеталось множество «бабочек» со всех уголков Питера и его окрестностей. Начинающие и уже матерые проститутки любили «лесорубов», проявляющих в России необычайную щедрость, обычно не присущую финскому характеру. После пары глотков «Водка-колы» уже «мягких и пушистых» фиников можно было легко уговорить дойти до магазина «Березка», а там... Там был рай! Там было столько всего так недоступного тогда в далекие «брежневские годы», несмотря на речь Брежнева о том, что наше благосостояние заметно улучшилось.
Больше всего я любила книги. Они на финскую валюту стоили копейки и подвыпившие финики с удовольствием покупали «эту макулатуру» смешной глазастой девчонке в домашнем свитере ручной работы.
– Ты так похоже на финку. Только наши девушки умеют так красиво вязать. Ты случайно не ингери? – Ингери – ингермаланка, финских корней у меня не было. Но я, чтобы не обижать, кивала головой.
– Малайка я, да. – Я хоть кем угодно назовусь, лишь бы ты купил мне Мориса Дариона. Тогда эта книга продавались лишь на талоны от собранной макулатуры. Но мне, с моим темпом обучения в 1-м Медицинском, и махания тряпкой в Поликлинике на Невском, времени на сбор макулатуры совсем не хватало, вот я и нашла такой более легкий способ добывания книг.
Мы сели за столик в ресторане. Девиц было четверо, все незнакомые, ярко накрашенные, на высоких каблуках, юбки еле-еле прикрывали ватерлинию. Когда они прохаживались по проходу, чтобы показать себя, они напоминали мне цапель. Так же важно, покачиваясь, переступая лапками, и они ходят.
– Ха, ну и где же ты видела Цаплю? В книжке Бианки разве что! – тут же подколол внутренний голос.
– Hei, tytöt! Onko toi vapaa? (Привет, девчонки, тут свободно?), – спросил веселый голос по-фински.
Перед нашим столиком стояли трое молодых мужчин. Все были в джинсах, из-под которых, яркой белизной выглядывали белые носки. И все трое в кожаных куртках.
Я бросила взгляд на Ольгу, та показала глазами «НЕТ». Но мужчины уже садились за наш столик.
– Чего работяг посадила? Что не видишь, они в униформе?
– В какой униформе?
– Татьяна! Да только работяги носят белые спортивные носки, джинсы и кожаные куртки. Мода у этих идиотов-работяг такая.
– Ну, девоньки, кто-нибудь по-фински говорит? – спросил один из них.
Все дружно закивали головами
– Мы ищем девушек. Сколько?
Дамы дружно закивали.
– Kaksi sataa. (200 марок)
– Идет, поехали, – дамы встали из-за стола.
– Едем на Ольгину хату.
Ольга снимала три комнаты в коммунальной квартире на Староневском, и, при удачном раскладе могла обслужить за одну ночь трех клиентов одновременно. Когда первый засыпал, она возвращалась за следующим в гостиницу, и, если день был удачным, то ехала и за третьим. Коммуналка была огромная, как лабиринт, двадцать пять комнат, четыре поворота коридора. Утром иностранцы бродили в темноте, пугая соседей, если она не успевала выпроводить их вовремя на улицу.
– А ты? – спросил меня один из парней, – почему не встаешь? Ты не едешь?
– Нет
– Что мало? 300.
– Я покачала головой.
– Опять мало?
– Нет, я не проститутка. Это не мой бизнес.
– Ребята, вы идите, я потом. Возьмите еще с собой Арто и Сеппо, чтобы веселей было.
И они, взяв у официанта водки и шампанского, поехали к Ольге.
Матти, так звали моего нового знакомого, был из Лаппеенранты. Работал техником на заводе.
– Так ты что же, приехал в Ленинград за секс-бизнесом? Или водки попить?
– Ага, – он игриво улыбнулся, – у вас очень красивые женщины. Очень красивые. И дешевая водка. За один такой стакан, по финским ценам, – он показал на пойло, – тут можно тридцать купить. А уж девочку – так и зарплаты не хватит!
– Парадокс какой-то! Это что, значит в Финляндии женщины много дороже и значительно страшнее, чем в России?
– Умная! Как ты правильно все понимаешь.
– Чем ты занимаешься?
– Я учусь на врача, на третьем курсе.
– Ого! Знаешь, СКОЛЬКО у нас врачи зарабатывают? Это самая высокооплачиваемая специальность. Приезжай к нам. Я на тебе женюсь!
– Ты делаешь мне предложение?
Он рассмеялся:
– Считай что да.
– Слушай, а почему ты ищешь секс в России, тебе что, там никто не дает?
– Татьяна, ты всегда так прямолинейна?
– Ага. Мне нужно знать, где я иду.
Он не ответил.
– Слушай. Откуда ты так хорошо знаешь финский
– На курсы хожу. Для общего развития. У нас дача в Репино. Бывшие финские территории. Папа очень боится, что финны придут и потребуют свою землю обратно. Вот тогда-то может и язык пригодится.
– Я разошелся. Меня подруга бросила. Сказала, что я плохой мужчина. Не умею готовить, убираться, и так и не научился стирать белье, – и он заметно погрустнел.
– Опа-на! Ты что серьезно? Или шутишь?
– Нет, не шучу. Она так сказала.
– А разве ЭТО не женская работа?– я была так удивлена, что не могла прийти в себя.
– У нас в Финляндии равноправие. У нас нет женских и мужских работ.
– Таня, мне хочется сделать тебе что-нибудь очень приятное. Дать тебе денег. Хочешь я тебе дам 200 марок. Просто так. Ты очень хороший человек!
– Матти, ты с ума сошел! Это же подсудное дело! Меня посадят за валютные махинации. У нас в стране НЕЛЬЗЯ иметь валюту!
– Подожди. А как же девочки?
– Они прячут. Туда. И я показала глазами вниз. Между ног.
Я думала, его сейчас стошнит.
– И что, потом эти деньги возвращаются обратно в Финляндию?
Я заржала:
– Наверное. Этим вопросом я пока еще не занималась.
Мы пошли в магазин «Березка». Матти накупил мне книг, бутылку финского кетчупа и ликер «Адвокат»
– Завтрак туриста! – пошутила я, – водка и закуска!
– Это ты себе на утро? Опохмеляться будешь?
– Любимый финский завтрак – водка и закуска – Ликер «Адвокат»!
Мы вернулись обратно в ресторан. Ресторан гостиницы Москва огромный, напоминал мне большой вокзал. Много различных столиков, на 4, 8, 12 персон. Как игра в куски, официанты легко расставляли, сдвигали, соединили их, при необходимости составляли и общине столы на любое количество человек. Десятки групп и компаний могли найти место для себя на двух этажах, а вечером посмотреть русский концерт, и знаменитое Варьете с балалайками, гопаком, и русских красавиц в длинных сарафанах и кокошниках.
Наш столик был свободен. Вернулась Ольга. Приехала за следующим клиентом с одной из подруг.
– Где Арто и Сеппо? – обеспокоенно спросил Матти?
– Мальчики устали. Они остались спать в моей квартире.
– Посмотри за моей сумкой, Танюша. Я пойду пройду в туалет. Заодно и себя покажу, – и она медленно, покачивая бедрами, пошла по проходу, зорким глазом высматривая следующего потенциального клиента. Двери и стены ресторана, были стеклянные. Я видела, как Ольга спустилась вниз, и как двое в штатском взяли ее под руки, и повели на улицу к милицейскому Уазику. Как ее подсадили туда. Двери закрылись и машина отъехала.
– Матти, облава. Я побледнела. Что мне делать с ее сумкой?
– Я понял. Дай мне, – он взял свои пакет «Березка», почти пустой, с единственной бутылкой «Адвоката». Положил туда сумочку Ольги, – попробую ее спасти. Нам надо сматываться!
Мы пошли к другому выходу.
– Делай вид, что ты финская! Говори по финский! Прорвемся! Не трусь! Ты очень похожа на финку, – он обнял меня, и мы вышли из ресторана в холл-вестибюль.
Боковым зрением я заметила много «людей в штатском» и через стеклянные окна несколько полицейских уазиков на улице.
– Эту пару пропускай. Это финны. Ни одна русская шлюха такой «самопальный» свитер не надет, – услышала я голос сзади, и мне больше ничего не оставалось, как пройти с Матти в сторону лифтов.
Выход из гостиницы был отрезан.
Так я в первый раз стала финкой.
Мы поднялись на последний этаж.
– У меня классные апартаменты. Спальня и гостиная. Тебе понравится.
Двери лифта открылись, он высунул голову и выглянул.
– Сидит,– сказал он шепотом.
– Кто? – не поняла я.
– Ты что, первый раз на этаже? – так же шепотом спросил он.
– Да.
Он порылся в кармане, нашел 25 рублей, взял меня за руку и мы вышли из лифта. Посередине коридора стоял большой письменный стол, за которым сидела необъятных размеров дежурная по этажу
– Товарич, товарич. Очень Кароший Товарич! – и положил на стол 25 рублей, – финский коллега, – сказал он и показал на меня.
– Здравствуйте! Добро пожаловать! – елейным голосом произнесла горничная и двадцати пятирублевая купюра моментально исчезла между ее жирными пальцами, распухшими от многочисленных золотых колец с массивными камнями, ярко переливающими в сумраке коридора под светом письменной лампы.
– Проходите, проходите, да побыстрее! – добавила она полушепотом, – пока спецура не пришла.
Матти схватил опять меня за руку, и мы помчались по длинному коридору и спрятались в его номере.
– Уф! – посмотрели друг на друга и громко рассмеялись.
– Тсссс. It is adventure time!
– Ага. Необычайные приключения фиников в России!
Он достал табличку «просьба не беспокоить» и повесил на дверь.
Эх, если бы можно было бы вернуть время вспять и что-то изменить! Я бы тут же прыгнула к нему в постель и занялась бы сексом! Но дурацкие предрассудки, вбитые в голову, держали меня лучше стальных цепей. Нельзя, нельзя, к сожалению, НИЧЕГО изменить, нельзя вернуть время. Можно лишь вернуться обратно в Россию в далекие, тяжелые и голодные 80-е годы, и вспоминать, вспоминать, а изменить ничего нельзя.
Он попытался меня обнять и подтолкнуть к кровати.
Я помотала головой.
– Нет. Не могу.
Он очень грустно посмотрел на меня:
– Что я плохой мужчина? Я тебе противен?
– Нет. Совсем нет. Я не могу!
– Я тебе не противен?
– Нет. Дело не в этом. Просто у меня ЭТОГО еще никогда не было!
Он присвистнул:
– Сколько же тебе лет?
– Двадцать.
– Двадцать? – переспросил он удивленно.
– И что тебя до этого НИКТО НЕ ХОТЕЛ? – он просто вытаращил глаза.
– Ну, нет, то есть да. Просто у нас так принято, нужно замуж выходить Девственницей.
У Матти в буквальном смысле отвалилась челюсть. Он вытаращился на меня так, как будто в первый раз увидел. Содрал покрывало с огромной кровати и ушел в соседнюю комнату на диван.
– Ложись спать. Я тебя в семь утра разбужу и выведу из гостиницы.
Он разбудил меня ровно в семь.
– Вставай, младенец. Душ свободен. Я уже вымылся!
И он начал собираться. Я спала плохо. Все ждала, когда же он начнет ко мне приставать, старалась не уснуть, боялась, что спецслужба начнет стучаться. Снились кошмары. Заснула буквально за полчаса, прежде чем он меня стал тормошить.
Было как-то даже очень обидно от того, что он больше ко мне не приставал. Что не пришел, не пытался. А вот так просто ушел на диван с покрывалом подмышкой.
– Я в душ не пойду. Мама волнуется. Я лучше прямо домой поеду!
– Таня, дай мне свой адрес и телефон. Я приеду в следующий раз в Россию, обязательно тебе позвоню. Для меня секс это не главное. Я могу подождать, пока ты повзрослеешь, – и он улыбнулся.
– Я всю ночь не спала. Ждала, когда ты ко мне снова полезешь.
– Финские мужчины, если они мужчины, – он улыбнулся, – второй раз не предлагают, если им раз отказали. А потом ЗАЧЕМ ты мне нужна, если ты до этого никому не нужна была?
У меня вытянулась физиономия
– Шутка!
– Ну, если честно, то перспектива стать девушке сексуальным преподавателем на три дня меня не очень привлекает. Для этого нужен более долгий срок, – и он обнял меня так, что сердце упало, нет, не в пятки, а много выше.
Мы вышли из гостиницы. Он отдал мне пакет «Березка» с моими новыми книгами и Ольгиной сумочкой:
– Счастливо, увидимся!
Я пошла к метро, Матти стоял и смотрел мне в след. Но не успела я войти в метро, как двое в штатском подошли и взяли меня под руки.
– Итак, записываем: "Гражданка Журавлева Татьяна Анатольевна находилась в гостинице Москва, в нетрезвом виде приставала к иностранцам, нецензурно выражалась и оказала сопротивление органам милиции, пытающимся ее задержать…»
– Молодой человек, я вообще не пью!
– Итак пишем дальше: «…чем скомпрометировала достоинство своей страны, и вела себя недостойно, не так как положено гражданке СССР, и при ней найдена валюта к количестве 200 финских марок!»
Достоинство два раза – по-русски научился бы сначала писать, чувырло, небось, лимитчик, из Мухосранска! – злость несправедливости душила меня, но я лишь тихо сказала:
– Молодой человек, я не оказывала сопротивления, я не умею ругаться матом. И деньги это не мои. Это чужая сумочка. Меня просили передать ее. Там и паспорт лежит. На имя Лебедевой Ольги Александровны.
– Итак, вот три свидетеля могут подтвердить, что именно так и было. И протянул ручку двум другим жлобам, которые стали подписывать документ, – ну что оформляем за хулиганство на 15 суток?
– Молодые люди, что я вам сделала. За что меня на пятнадцать суток?
– Проституции в СССР нет. А вот налоги платить тебя нужно научить!
– Молодой человек, я не проститутка!
– А что ты в номере у иностранного поданного, – он посмотрел в своих записях,– Матти Котисало, делала?
– Ну вот, о чем и речь, – и при ней найдено 200 финских марок, – налог не уплатила.
– Матти – мой жених! Он уплатил налог горничной! Ах, это она меня и сдала?
– Она поступила как порядочная гражданка своей страны, и вовремя информировала органы.
– Молодой человек, я не занимаюсь проституцией, я девица еще, – я покраснела и залилась слезами, – если не верите, позвоните моему папе.
– Ну, а кто у нас папа?
– Журавлев Анатолий Борисович. Мои папа профессор, доктор наук, заведующий кафедрой и клиникой травматологии в Первом медицинском.
Мужик присвистнул.
– Че ж ты молчала? Это сильно меняет дело.
– Давай телефон папы.
– я назвала номер.
Прошло несколько томительных минут.
– Анатолий Борисович. Из 33–отделения милиции беспокоят. Тут ваша дочка у нас, – подобострастно произнес мужик в трубку, – да нет, жива, здорова. Цела и невредима. Приезжайте забирать и обговорим все детали.
– Щас примчится. Скажи спасибо папе. Большой человек он у тебя. Частенько приходится к нему обращаться нашему брату. Штопает он нас, периодически. Иди, пока в клетке посиди, пока папа не приедет.
– Сунь-ка ее к проституткам. Пускай уму разуму наберется.
Пока отец добирался с двумя пересадками на метро, эти три часа в обезьяннике показались мне вечностью. Ему пришлось перенести плановую операцию и много других важных дел, чтобы мчаться в отделение милиции выручать свою непутевую дочь. А мне потом еще много лет будут сниться кошмары, буду просыпаться в холодном поту, смотреть в окно, в холодное чистое небо, по которому с финским спокойствием ползут облака: «Слава богу, я в Финляндии!». В тот день я окончательно решила уехать из этой страны, чего бы мне этого не стоило.
Ваша дочь задержана за валютные махинации и приставание к иностранцам.
Отец, известный в Ленинграде, очень сильно занятый и известный хирург, приехал сам в КПЗ. Забирать свою «непутевую» дочь. Подробностей я не знаю, дал ли он взятку или сыграл его авторитет.
Мы вышли. Он молчал. Потом спросил.
– Надеюсь, ты ничего там не подписала?
– Нет.
– Запомни – НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ПОДПИСЫВАЙ!
А я про себя подумала: «Эх, папа, папа, неужели тебя только это и волновало?»
